Письмо 45
Лондон, 1927 г.
Ученикам, да живет над ними Творец
Я готовлюсь к возвращению домой, и жаждет душа моя найти вас полностью готовыми к тому, чтобы услышать слова Творца, как должно.
А сейчас стыдно мне за *** и за ***, которые были важными, лучшими в группе, а теперь – кто знает? И возможно, что ***, да светит его свеча, приближается ко мне больше, чем они. И если удостоится полной уверенности, встанет и оживет. Как сказано: «Ведь желаешь Ты истины в почках и скрытую мудрость поведаешь мне». В постижении уверенности заключена и раскрывается вся мудрость миров, высших и низших. И ничего не нужно для этого постижения, кроме чистого сердца, которому уже опостылело себялюбие, и воскурено, и принесена жертва полностью имени Его. Поэтому хорошо делает, совершенно не обращая внимания на то, что ***, да светит его свеча, и ***, да светит его свеча, неглижируют им, потому что недостает ему хитрости, однако возвысилось сердце его на путях Творца, малый и великий там.
И что еще могу я сделать для ***, да светит его свеча, который всему хочет научиться у меня, кроме принижения, так как это занятие неудобно ему вовсе. И не удовлетворяется тем, что он более пригож и хорош, чем слепцы и сухари, и тем более, чем его брат, лицо которого как лицо зажиточного лавочника, – вплоть до того, что уверен, что и я благодарю его за это, поскольку не постеснялся написать мне. Мне представляется, что ему стоит посвятить значительную часть времени этому занятию.
Однако я имею в виду не то, что он как презренные из презренных, то есть как презренные, ищущие презренность, потому что он еще хуже из-за самомнения. Ибо кто поклянется о камне, что это – камень? Напротив, у нас, конечно же, есть возможность сказать, что это – золото. Но пусть знает и верит, что все сотворенные – «как глина в руке гончара. По желанию своему расширяет и по желанию своему укорачивает».
А также пускай не гневается вовсе на грешников, а пожалеет их не менее, чем жалеет самого себя. И пока не удостоится высшего милосердия – как узнáет, на что обращать внимание и гневаться. Более того, милосердие к ним возрастает всемерно, поскольку они угнетены и лишены утешителя, упаси Всемилостивый.
Так же отец, два сына которого больны, не приведи Боже. У одного есть деньги на лечение, а у второго нет денег. Ясно, что сердце отца больше жалеет того сына, у которого нет денег на лечение. Ведь тот, у кого есть деньги, в любом случае, если будет искать лечение – излечится. А если не будет искать, то, не приведи Боже, погубит себя. Однако в отношении второго сына жалость отца и всех, кто видит его, разрывает сердце. Так что же ты до такой степени обесцениваешь своего брата, у которого лицо зажиточного лавочника, и гневаешься на мир за то, что они уважают его больше, чем тебя? По моему мнению, он больше достоин уважения, чем ты, как сказано выше. И это просто, такова природа мира: «Хотя он и недостоин, доля (душа) его достойна». И это легко понять.
О *** мне стало известно на прошлой неделе, что он принял решение отказаться от занятий, которыми я слишком обременил его, и приехать ко мне в Лондон, не спросив меня, ибо как спросит меня, если я – заинтересованное лицо? К тому же, даже ребенок, сбегающий из школы, знает, что сидеть возле стола учителя, вдаваясь во все детали и забавляясь тайнами Торы и высшими секретами, пристало более, чем заниматься на путях учителя низкими и презренными вещами, почерпнуть из которых можно лишь огромные заботы, не имея возможности молиться даже, как простой человек, понимая значение слов.
И я отвечаю без вопросов, что тот, кто ведет себя со мною так в это время, жаждая и тоскуя, – к тому я очень благосклонен. Более того, дела его будут со мной, когда я удостоюсь приблизить его под крылья Шхины [под защиту Творца]. Ибо может, как тогда, подумать в сердце своем: «Разве только с Моше говорил Творец? Со мной тоже говорил Творец. И у меня тоже есть стол, чтобы расставить и обеспечить все высшие миры. Как же я могу сегодня отлынивать от физических дел самого учителя и от задач, которые он поставил?»
Ведь о сути уважения и страха в уподоблении Творцу говорится именно в связи с тем временем, когда уже удостоился облачения Святой Шхины в своем сердце навеки. Ибо ты должен верить, что физические дела твоего учителя – это поистине дела души. Сказали об этом мудрецы: «Не сказано: "который учился", а сказано: "который лил воду". Это говорит о том, что применение Торы важнее, чем ее изучение». Ибо ученик у учителя должен пребывать в настоящем самоотречении, в полном смысле слова, так как тогда объединяется с ним и может действовать во спасение вместо него. И недоступно ученику быть слитым с душою учителя, поскольку она выше его постижения. Как написал мне ***, да светит его свеча, он верит, что тело праведника велико, как душа другого. И хотя не расслышал того, что сам сказал, так как завершил словами о ***, в любом случае он согласен на мою поездку в Америку, и т.д. А если бы расслышал то, что сказал, то не согласился бы так просто. Истина же в том, что тело настоящего праведника действительно велико, как душа, которой удостаиваются высшие святые праведники. А потому дай Бог, чтобы вы удостоились слиться с категорией моего «тела», и тогда тебе будет обеспечено увидеть мир свой при жизни. И потому восхвалили мудрецы применение, поскольку оно близко к слиянию ученика с учителем, как сказано.
***, да светит его свеча, мне и вовсе трудно понять, ибо как это возможно после всех моих многочисленных хлопот, которыми я затруднялся для него до сих пор. Я написал подобающее, замечательное произведение – книгу «Свет лика» со всевозможными украшениями для него, на хорошей бумаге, с выделенными буквами, с полным предисловием и общим введением, с тематическим указателем и списком сокращений. И стали как два великих светила, светящих и объясняющих должным образом.
Кроме того, почти каждую неделю я воюю для него пальцами – пишу длинное и пространное письмо, а иногда и два письма в неделю. Не могу заподозрить его в том, что он, не приведи Боже, недобрый гость, который не скажет, не приведи Боже: «Всё, что сделал хозяин, он сделал лишь для меня». Напротив, я нахожу, что он сидит, окруженный святой стеной, ибо если бы сидел вне стены, конечно же, не мог бы сравнивать себя со своим Создателем, соблюдать этот сухой (неумолимый) обычай. И еще я опасаюсь за него в том, что наряду с этим своим обычаем он к тому же говорит в сердце, что слит и связан со мной более всех членов группы. Ведь за намерением сердца следуют и дела, а Творец требует сердце. А поскольку точка его сердца слита со мной, ему не нужно вдобавок искать дела, которые необходимы и подобающи только для людей недалеких, не имеющих другого выхода. В отличие от них, для такого «хорошего» еврея, как он, доброе сердце превыше всего, так что ему не нужно больше раскрывать практические средства, способности и преимущества.
И правда в том, что я еще не слышал от всей группы никакого воодушевления от моей книги «Свет лика», за исключением одного лишь ***, да светит его свеча. На каждые четыре страницы, которые я вам отправлял, он писал мне множество стихов и дифирамбов из глубины сердца. И потому я уверен за него в том, что принесет ему пользу с Божьей помощью… Он обладает более-менее верным суждением, чтобы чувствовать ценность человека и его дела, и потому сердце его – сердце человеческое. В любом случае, необходимо воодушевление, как я уже писал, объясняя слова «Разве Эфраим дорогой Мне сын?» И «дорогой» подобен «признанному», а «признанный» – «дорогому», то есть зависят друг от друга и составляют поистине одно целое. И вспомнил я то, что написал мне ***, да светит его свеча, признавшись без стыда, что всё это письмо понял хорошо, кроме вопроса о дорогом и признанном, где необходимо провести слона через игольное ушко. И обусловил это тем, что, возможно, ему еще недостает подготовки и знаний праведника. И потому это заставило его написать мне в последнем письме, что есть тайный замок на моей книге и он не узнает и не поймет ее. И что мне было ему ответить? Поэтому я сказал в сердце своем: чего не сделает разум, сделает время. И станет ему ясно, что признание обусловлено тем, что ощущается дорогим. Речь идет о воодушевлении и самоотречении перед настоящим благом, что поднимает и поддерживает великое и дорогое. Тогда прибавляется у человека признание, а за ним поднимается то, что дорого, и так идут, поднимаясь по ступеням Святости, пока не удостаиваются наполнить недостающее и исправить искаженное – до настоящего полного единства.
В вышеупомянутом письме я написал, что слова «признанный – как дорогой» относятся к Творцу. Однако известно, что всходят на одном стебле, как сказано: «И уверовали в Творца и в Моше, служителя Его». И как сказали мудрецы: «Сомневающийся в учителе как будто сомневается в Шхине», ибо Высшее желание уравняло эти вещи, чтобы измерялись и объединялись поистине одной мерой.
И о чем беседовать мне с вами, уроженцы страны, если вы полагаете, что я, не дай Бог, за границей, а вы в земле Исраэля!
Свидетельствует обо мне святая Тора тем, что Моше рабейну стоит и заповедует нам в главе «Масэй»: «Повели сынам Исраэля… Когда придете вы в страну». В этих строфах он отмечает и обозначает нам границы земли очень ясно, так что у каждого, кто приходит в землю Исраэля, нет больше никакого сомнения в них.
Он постановляет: «И будет у вас южная сторона». «Юг» (нэгев) – от слова осушение (негива), так как «спасение (приходящее от) Творца – как влажный сад». А потому назвали уход от света Творца «нэгев». Слово «будет» означает радость, указывающую на избавление (приходящее от) Творца, которое включает эту букву: «И будет у вас южная сторона». То есть будут знать, что южная сторона – это явственный край и предел. Как сказано: «И исчезнете вы быстро». Иными словами: «От пустыни Цин, что рядом с Эдомом». «Цин» – от слов: «терны и сети». И сказали мудрецы, что они не в руках небес, а рядом с «Эдомом». Ибо как только рука Эдома оказывается посреди, говорит Творец: «Не можем Я и он сосуществовать в мире».
А потому говорит: «И будет у вас южный предел». «Предел» – это конец. И конец вышеуказанного осушения завершается «от края Мертвого моря к востоку». Объяснение: когда только начали соприкасаться с краем Малхут небес. «К востоку» (кэдма) – от слов как раньше (кэ-микэдем), сразу же завершится у вас осушение, и начнет изобилие проливных ливней проявляться на вас.
И добавляет: «И повернет у вас граница от юга». Объяснение: поскольку начало рассвета было после «осушения» и «в границе ее», постольку выходит межа наружу и изгибается в сторону севера мира по диагонали, как объяснил РАШИ, и изучи там хорошо. Иными словами, «к Маале-Акрабим». Объяснение: по вышеуказанной причине растут и поднимаются скорпионы (акрабим) напротив вас.
«И перейдет к Цину». Ужасная стужа (цинá) проходит по большинству костей, прорываясь из восточной пустыни Цин. Цин – значит стужа, согласно переводу: «От юга к Маскана дэ-акрабим».
«И перейдет к Цину» – согласно словам мудрецов: «Даже если змей следует за ним по пятам, не прервет молитву». Однако если скорпион, то прервет, по общему мнению. И потому «будет выход ее к югу от Рэкам-Геа». Ибо зависть – как огонь пожирающий, в противоположность скорпионам, вплоть до того что вынужден прийти в Кадеш-Барнеа, то есть в Рэкам-Геа. Объяснение: его помыслы ткут одеяние гордеца, на удивление, пока не «выйдет к Хацар-Адару». Так как хотя и возвеличился, подобно власяному плащу, и не промахнется, подобно сидящим первыми в царстве, все равно он чувствует, что стоит во дворе (хацер) и снаружи будет стоять. И потому называется это место «Хацар-Адар», т.е. два взаимных противоречия, как сказано выше.
«И пройдет к Ацмону». Ацмон (עצמון) – это кость (эцем – עצם), а также сказано «к Ацмону», потому что место послужило причиной, и стал как твердая кость, которую не переломить. Как слон, у которого нет суставов в костях и который не может повернуть голову назад. И когда хочет посмотреть назад, вынужден переместить и развернуть всю свою ступень (массу) от головы до хвоста, как известно разбирающимся в животной природе.
И резюмирует: «И повернет граница от Ацмона к потоку египетскому». Объяснение: Ацмона вновь становится Ацмоном и потому возвращается к «потоку египетскому», о чем сказал Творец: «Не вернешься этим путем более». Однако это не настоящее египетское изгнание, а край этого изгнания.
«И будет выход ее к морю». Иными словами, после того как взят и получил во владение, в египетское наследство, удостаивается оттуда исхода мудрости – странствовать в море мудрости (хохмá). И как истолковал РАШИ: «Тот участок, который выдавался к северной стороне, был от Кадеш-Барнеа до Ацмона, а оттуда и далее укоротилась межа… к потоку египетскому». Изучи там хорошо.
Объяснение его слов согласно тому, что сказано от имени Ари в книге «Сияние небес» и, по-моему, также в книге «Врата предисловий»: изначально создан мир буквой ב (бет). И известно, что точка в середине буквы בּ означает мудрость (хохмá), и северная сторона разрушена (см. у РАШИ, Берешит). А потом распространилась эта точка мудрости в букве бет, как буква ו (вав) и вернулась к северной стороне буквы бет таким образом: ם – и стала замкнутой буквой מ (мэм).
И в этом смысл слов мудрецов: «Разве не мог быть создан одним речением?». И эта мэм (ם) означает одно речение.
Однако мудрость не могла распространиться, поскольку эта мэм (ם) – буква, замкнутая от всех четырех духов, и потому снова сократилась мудрость, как сказано: точка в середине буквы бет – тайной буквы вав. И тогда распространилась мудрость, чтобы дать вознаграждение праведникам.
И в этом смысл слов: «Мир создан десятью речениями, чтобы взыскать с грешников, разрушающих мир, созданный десятью речениями», как сказано выше.
Ибо поскольку от Ацмона повернула граница к потоку египетскому, как сказано: «Видел я грешников похороненных, и приходили», а также как сказано: «Спокоен был я, но Он потряс меня: схватил меня за шею, и разрушил меня, и поставил меня мишенью себе». Всё это по причине вышеупомянутого выдающегося участка. Йуд (י) распространилась в вав (ו) к северной стороне бет (ב), и поневоле укоротилась граница к потоку египетскому, как сказано выше. И потому были истреблены там все ненавистники Исраэля, и сыновья Исраэля приходят «к морю», чтобы почерпнуть источники мудрости для обновления мира, как в начале; т.е. чтобы «дать щедрое вознаграждение праведникам, которые поддерживают мир, созданный десятью речениями».
И завершается отрывок: «Граница же западная: будет у вас великое море границей». В этом главная наша надежда – удостоиться большой мудрости, которая называется «великим морем», откуда мы начинаем вдыхать воздух земли Исраэля, которую поклялся Творец дать нам, и т.д. И чтобы поторопить нас к этому, повторяет отрывок: «И эта граница будет у вас западной границей». То есть все выходы моря мудрости – лишь к этой границе! Иными словами, великое море, море земли Исраэля, мохин большого состояния (мохин дэ-гадлýт)! И невозможно удостоиться их, пока не пройдет все десять границ. В этом смысл слов: «Ты переменял мою плату десять раз», – и после этого удостаиваются поселиться в земле Исраэля, земле, текущей молоком и медом, земле желанной, доброй и просторной.
Вот, я дал вам лошадей, и если вы сможете посадить на них всадников, то поселитесь в земле желанной, доброй и просторной на веки веков. А до тех пор не говорите, не приведи Боже, что я уехал из земли Исраэля. Напротив, вы сами нерадивы в этом и не тоскуете как должно, чтобы вернуться в нее вместе со мной.
Поскольку я прочел вам главу Торы, завершу словами пророка: «Слушайте слово Творца, дом Яакова и все семейства дома Исраэля…» «Говорят дереву: "Ты отец мой" и камню: "Ты меня породил", ибо повернулись ко Мне затылком…» «Где же боги твои, которых ты сделал себе? Пусть они встанут; смогут ли спасти тебя во время бедствия твоего?..»
Разве можно помыслить, что наши святые праотцы во времена Храма и пророчества были глупцами, называя дерево и камень отцом и матерью? Только глупцы и совсем несмышленые могут подумать такое о наших праотцах.
Но дело в том, что дерево – это «древо жизни», а камень – это «древо познания». Объяснение: открывается человеку проверенному и испытанному, что это – «совет» Творца, поскольку посредством этого дерева и этого совета притягивает свет высшей жизни, что называется «древом жизни». А скрыто это от разума человека и его уловок, поскольку он еще удовлетворяется тем, что дерево хорошо или плохо в глазах его господ, [а не стремится] понравиться Творцу. И называется: «древо познания добра и зла», или: «камень» (эвен) от слова пойму (авин), т.е. вгляжусь и увижу, хорош ли он или это плохой совет.
Сидящий и сожалеющий долгое время называется также «исступленным», как намекнули мудрецы: «В этом исступлении пребывал пророк Хагай». Эта (ситуация) называется «исступлением», поскольку, (как ступка), готова для глупцов, чтобы толочь и дробить там их кости. Как сказано: «Если будешь толочь глупца в ступке… не отстанет от него глупость его».
И следует задаться вопросом: как может лежать глупец под пестиком в ступке с твердой верностью и ни в коем случае не отказываться от своей глупости? И более того, даже если видит воочию, что «глупца убивает гнев», – не отойдет от своей нечистоты?
Однако глупец находит себе смысл и тогда, когда сидит в ступке, испытывая при этом нечто вроде удовлетворения.
И не следует удивляться этому, ибо сказали о подобных случаях: «Не суди другого, пока не встанешь на его место». И потому называется это божество «каменным богом» или «камнем с изображениями». Ибо никакой оплаты не возвращает своим работникам, которые самоотверженно работают на него, как сказано выше, и не избавляет их в час бедствия.
В отличие от каменного божества, есть поклоняющиеся «дереву». Объяснение: они удовлетворяются своим малым свечением – насколько могут спасти их. И коротка рука Творца, чтобы спасти их в час бедствия. И не сходят с дерева, явственного для них, так как кажется им, что ни один хозяин не может спасти оттуда свои сосуды, поскольку это дерево уже проверено и испытано ими как основа жизни. И забывают или делают вид, что забывают, что поднимают в святости, а не опускают.
И это – признак святого и святой. Как сказано: «Не говори, что прежние дни были лучше этих, ибо не от мудрости спросил ты об этом». Ибо работающие на другого бога, который оскоплен и не приносит плодов, идут на убыль, подобно праздничным быкам. «И умирают без мудрости», не дай Бог. И пребывают все дни свои в ощущении, что первые дни были лучше этих.
И потому негодует на них пророк, ибо после того, как продлились их дни в чужой работе, подобно стыду вора перед тем, что будет найден, «говорят дереву: "Ты отец мой"». Иными словами, как будто спаслись от пожара – так они радуются своей доле, поскольку дерево это для них подобно основе жизни, как сказано выше. «…И камню: "Ты меня породил"», как сказано выше.
И после того, как получили свое, уподобляет их пророк людям, лежащим между пестиком и ступкой. И продолжает пророк вопросом: «Где же боги твои, которых ты сделал себе? Пусть они встанут; смогут ли спасти тебя во время бедствия твоего?» Объяснение: подумайте, сколько дали вам эти божества и в какой степени спасли вас от бедствий.
И удивляется им еще больше, говоря: «Ведь по числу городов твоих были боги твои, Иудея». Объяснение: при каждом пробуждении от этих городов были в упорстве и уверенности напротив вышеуказанных сторон, к дереву или к камню, как сказано выше. До такой степени, что все ангелы востока и запада не были в силах воспрепятствовать их работе. И каждый город становится для тебя божественным, подобно слову Творца, и достаточно понимающему.
А вы – напишите мне очень ясно, насколько вы понимаете это длинное письмо и насколько не понимаете. И в особенности развернуто разъясните мне в деталях и подробностях все десять границ, которые я вам описал. И истолкуйте мне больше, чем я вам написал, так как я писал кратко.
Главное – не стесняйтесь открыть мне всё, чего вы не понимаете, и все ваши толкования, и тогда я отзовусь вам хлебом, вином и маслом. И ни одно ваше слово назад не вернется пустым.
Йегуда