Йегуда Лейб Алеви Ашлаг (Бааль Сулам)
Письмо 6
Варшава, 1921 г.
Дорогому душевному другу … пусть свеча его светит вечно
Я уже давно подготовил тебе два письма, но у меня не получалось отправить их тебе. И на самом деле я хотел бы повидать тебя до моей поездки, если будет на то воля божья, 22-го числа пятого месяца. Теперь же почту за честь дать тебе вкусить сладости меда из сот моих.
Сказано: «Погубишь говорящих ложь; убийцы и обманщика гнушается Творец». Притча о царе, который взял к себе сына, чтобы обучить его приемам царствования. И показал он ему всю землю, и врагов его и друзей.
И дал царь сыну своему меч из тайной сокровищницы своей. И чудное свойство было у меча того – если показать его врагам, тотчас же падут они пред ним, как навоз на землю. И пошел сын царский, и завоевал он многие страны, и захватил добычу, и преуспел весьма.
Прошло время, и однажды царь сказал своему сыну: «Теперь я взойду на высокую башню и скроюсь там. А ты сядешь на мой трон и будешь править землей мудро и смело (с хохмой и гвурой). Еще [возьми] себе этот щит, который до сего дня был спрятан в царской сокровищнице, и никакой враг или злоумышленник не сможет навредить тебе, пока этот щит с тобой».
И взял царь меч, соединил его со щитом, и отдал сыну. А сам царь взошел на башню и скрылся там. И не знал царский сын, что меч и щит связаны друг с другом. Но поскольку щит не имел для него никакой ценности, не берег он его, и выкрали у него щит, а с ним вместе и меч.
А когда прослышали в стране, что царский сын правит землей, и что украли у него меч и щит, тотчас же осмелели враги его и стали воевать с ним, пока не попал он к ним в плен. И он, и всё огромное это достояние. И теперь, когда враг их был у них в руках, они выплеснули на него всю ярость своей мести и воздали ему за всё издевательство над ними во времена правления отца. И изо дня в день они жестоко избивали его.
И стыдно было царскому сыну перед отцом, ибо горе отца причиняло ему большую боль, чем его собственное. И решил он про себя сделать меч и щит, такие, как были раньше, чтобы угодить отцу и показать ему свою мудрость и смелость.
И разными изощрениями сделал он что-то вроде меча, похожее на первоначальный меч. И также сделал он щит, похожий на первоначальный щит.
И когда оружие его было готово у него, он громко воззвал к отцу на вершине башне: «Хвались мною, ибо 'мудрый сын радует отца' и т.д.». И пока он взывает к отцу, враги его продолжают ранить его в голову и печень (моах и кавед). И чем больше ударов сыпется на него, тем смелее и сильнее он держится, чтобы угодить отцу. И он кричит: «Теперь я не боюсь ничего». И кто сможет сражаться со мной, когда меч и щит мой в руке моей?
И сколько он ни бахвалится, враги наносят ему все больше ударов и ран. Камни и палки летят ему в голову, и кровь течет у него по щекам. Но он старается держаться прямо и гордо, подобно героям, чтобы показать отцу, что теперь он ничего не боится. Как пылинка на весах [враги его] в сравнении с его смелостью. Ведь меч защищал его, или щит защищал его.
И на это указывал поэт, [говоря]: «Ты (Творец) погубишь говорящих ложь», – то есть тех, чей лик подобен обезьяне по сравнению с человеком. И самостоятельно делающих меч, подобный сделанному Творцом; и мало того, они еще хотят гордиться этой работой, как гордится Творец …. И о них сказано: «Убийца и обманщик противны Творцу», – ведь он делает щит человеческим деянием и похваляется, что не чувствует никакой боли … – и это тоже «противно Творцу», то есть лучше было бы ему умереть при рождении, ведь он говорит, что у него есть мудрость (хохма) и сила (гвура), и он не боится ничего, а вместе с тем он исполнен обмана и ищет ухищрений и т.д. – это «противно Творцу».
А всё совершенство заключено в понятии святого имени «Творец справедливости моей», то есть когда все органы и жилы [человека] познают, что место «пребывания Шхины» находится в месте «справедливости», то есть в том абсолютном знании, что все мысли его «одинаково справедливы», и еще ни один человек в мире не сделал дурного шага, идя [на двух ногах] поровну, как не сделает он самостоятельно [ни одного] доброго шага, и вглядись в это пристально.
И хоть все люди и верят, что это так, все же они нуждаются в знании, которое принималось бы сердцем как аксиома, и [только] излияние верного правдивого сердца Творцу способно раскрыть в мире этот разум, подобно любой простой и общепринятой вещи, полностью принимаемой сердцем.
И это называется: «И искать будете вы оттуда Творца, Элокима твоего, и ты найдешь», и это называется: благословение «Добрый и Творящий Добро», то есть что Он «творит добро другим», поскольку постижение Его действительно пребывает над благом, ведь поэтому Он называется «Добрый», и имя это постигается любым человеком с легкостью. И оно же является именем: «Творец милосердия моего», – но из-за того, что оно принимается с такой легкостью, оно не остается единственным для всех людей, и вглядись в это пристально.
Но потому [во время] работы в изгнании и исполнении Торы из страдания, перед всеми органами служащего Творцу явно раскрывается святое имя «Творец справедливости моей», – то есть что зла вообще не существовало в реальности, хотя бы даже на краткий миг, и это означает «И Творящий Добро», что значит, что Он раскрывается не на свойстве «Добрый», а лишь на свойстве «Творящий Добро другим», что называется «И это тоже на благо». И вещь это глубокая и важнейшая из важных, и это единение не оставляет никакого места, хотя бы … в этот момент, кроме Него. И это означает «Творец един, и Имя Его едино», что является простым понятием для тех, кто совершенен.
Йегуда Лейб